Пять вечера, перрон утопает в жарком солнце. С немногочисленными попутчиками выхожу из поезда, оглядываюсь. Когда вагоны трогаются с места, в просветы между ними замечаю на другой стороне Руслана. Мы оба улыбаемся во весь рот, машем друг другу. Руслан перебегает через рельсы, мы крепко обнимаемся и с невероятным наслаждением начинаем говорить… по-русски! Можно даже и крепкое словцо употребить, да не раз – ведь так классно, когда есть человек, который его поймёт! Это кажется смешным, но это отчего-то так.

От вокзала до молодёжного центра минут пять пешком. Руслан бурно жестикулирует и рассказывает мне о местных достопримечательностях. Я рассеянно слушаю его, настолько я взволнован. Никогда не думал, что советское прошлое так глубоко сидит во мне. Не могу отделаться от ощущения, что здесь – другая Германия. Иная, чем та, в которой был ещё утром. Отвлекает меня от этого булочник, у которого Руслан закупает свежий хлеб. Мы мило беседуем, дядечка удивлённо тянет брови вверх, видимо, гости из России здесь не часты.

Молодёжный центр стоит почти пустым. Это целый комплекс: общежитие, дискотека, кухня, спортзалы, бар… Руслан в роли «старшего» должен до завтрашнего дня присмотреть за группой английских школьниц из спортивного интерната, которые приехали в Зальцгиттер Бад ради товарищеского матча по футболу. Потом они уедут, и Руслан будет свободен, как ветер. И тогда мы начнём наше путешествие.

И мы вольготно располагаемся в нашем царстве. Первым делом после такой жары, конечно же – душ! Потом разваливаемся на диванах в гостиной перед телевизором. Едим колбасу, другую пакетную дребедень, попиваем холодное пиво «Beck’s», здесь этот сорт – первый шик, как мне объясняет Руслан. И главное – разговариваем! Руслан – всё тот же, доброжелательный и открытый, каким он и был в Старом Осколе, когда мы познакомились. Рассказывает о своих планах. Попробует зацепиться за Германию лет на пять-шесть, для этого ему надо поступить в Гёттингенский университет. Хочет изучать психологию. Его заметно мучит ностальгия по родине. Однако… в Осколе никаких перспектив, отец его недавно потерял работу, а в семье есть ещё младший брат, который осенью пойдёт в десятый класс. И Руслан понимает, что он должен пахать здесь, как «настоящий русский мужик» (это его любимая присказка, обозначение себя). И он пашет здесь (у дурных хозяев) по линии Au Pair, и подрабатывает ещё урывками, и хочет поступить в университет, чтобы получить легальную визу на время учёбы… А ведь ему всего – двадцать один год!

В десять вечера в молодёжный центр заглядывают попрощаться с Русланом его местные друзья. Очень пёстрая компания из восьми человек, из них лишь двое – натуральные немцы, бледные, белобрысые и застенчивые. Остальные – турки и… курды! Они вполне ладят здесь, в Германии, друг с другом. Я задумываюсь о странностях психологии, глядя на них и вспоминая своё пребывание в армии в 1992 году. Несмотря на разгар карабахского конфликта, азербайджанец Тахир и армянин Самвел крепко сдружились в нашем взводе, хотя ещё недавно оба воевали по разные стороны фронта! Что это – инстинктивное противостояние меньшинств титульной, «чужой» нации? Азия против Европы? В Турции курды режутся с турками, но в Германии они одинаково ощущают свою непохожесть на немцев и потому объединяются против них? Руслан говорит мне вполголоса, что у турок и прочих здесь – большое будущее. Мемед, курд, самый весёлый из всех, так и лучится оптимизмом. Этот здоровенный симпатичный детина под два метра ростом родился в какой-то глухой деревушке на окраине Турции, где и слова «водопровод» не знали. Поэтому он будет всё делать для того, чтобы жить, учиться, работать в Германии. Бледные немцы выглядят очень аморфно рядом с ним. Увы, но именно он – завтрашний день этой страны. Именно он – заводила в пришедшей в гости компании, без устали сыпет шутками и активно поддерживает разговор.

Посидев немного, гости откланиваются. В дверях Мемед подмигивает нам и многозначительно желает приятной ночи. Очень-очень приятной. Разве может быть иначе, когда мы окажемся в окружении стольких молоденьких англичанок, спортсменок, комсомолок?..

И вот ближе к одиннадцати вечера в центр заявляются эти юные футболистки с туманного Альбиона. Руслан, как и я, видит их впервые. На правах хозяина он распоряжается их размещением в номерах, затем приглашает, если будет желание, пообщаться в гостиную, туда, где мы только что болтали с его друзьями.

Честно говоря, хотели бы мы поиметь хотя бы капельку вдохновения Мемеда, этого восточного оптимиста в делах любви! Англичанки производят на нас неизгладимое впечатление… До жути тупые «коровы». «Mannweib’», как бормочет сквозь зубы Руслан, «мужеподобные бабищи»… Некрасивые короткие стрижки, весьма упитанные туши и полное отсутствие интеллекта. Окончательно убивает нас их возмущённое недоумение: не могли бы мы быть столько любезны и перестать переговариваться между собой по-немецки, а то они не понимают, над чем мы иной раз смеёмся…

– Чего-чего? – ошеломлённо спрашивает меня Руслан. – Перестать говорить по-немецки?

– Кажется, да.

– Мы говорим друг с другом по-немецки?

Я тоже в замешательстве. Может быть, мы забыли свой родной язык и уже полностью ассимилировались в Германии? И совсем не заметили этого?

Мы решаем задать прямой вопрос:

– Девчонки, а вы думаете, что мы разговариваем между собой на немецком?

– Ну да, а на каком же ещё? – удивляются они.

Понятно. Эти интеллектуалки не сообразили, что мы – русские. Впрочем, девушек можно извинить: русский и немецкий языки настолько похожи, что их запросто можно спутать. Да и вообще, настоящий человек разговаривает только на английском, а вот все остальные в мире – на странном тарабарском наречии, которое благородным англичанам учить – западло.

Посовещавшись, мы всё-таки решаем признать одну из англичанок слегка симпатичной. Вероятно, это происходит благодаря её длинным светлым волосам. Ничего другого симпатичного в ней нет. Поддерживать беседу она совершенно не умеет. Нам удалось лишь вытянуть из неё, что все они – из футбольной команды какого-то английского спортивного колледжа. Мы тихо улыбаемся, представляя себе во всех красках передвижение этих слонопотамов по полю. Трибуны должны трястись, как при землетрясении! Неудивительно, что немки весьма элегантно и жёстко обыграли гостей с крупным счётом, чем англичанки весьма обижены. Наша красавица жалуется на грубость соперниц и… предъявляет доказательства. Взорам явлено мясистое бедро с внушительным синяком. Мы чувствуем, что обязательно должны что-то сказать.

– Э… м-м-м… – лихорадочно подбираю я слова. – О, точно! Итыз вери эротикал!

Мой указующий перст устремлён в направлении синяка, но продолжения драматической сцены не происходит, потому что англичанка неожиданно… убегает!

– Кажется, ты её смутил, – говорит Руслан.

– Кажется, да.

– Типа, неожиданно.

– Типа, так.

Мы хохочем. Вероятно, специфика нашей беседы с англичанками такова, что и между собой мы вот-вот начнём общаться на уровне Бивиса и Батхеда.

Красавица возвращается спустя пять минут. Она успела переодеться. Усаживается в кресло напротив и с непроницаемо загадочным лицом погружается в изучение англоязычного аналога нашего журнальчика «Отдохни» или «Вот так». Её ноги в грязных белых носках задраны на стол. Она упорно сидит на своём месте даже тогда, когда остальные выходят на крыльцо покурить.

– Руслан, это она тебя соблазняет, – подталкиваю я друга в бок.

– Да ты что! – в притворном ужасе восклицает он, тут же политкорректно поправляя себя, чтобы красавица поняла: –  О, май гад!!!

Мы снова хохочем. Наверное, мы во что-то не въезжаем, или за англичанками надо ухаживать совсем по-другому. Девушка совершенно неконтактна. Итак, перед нами английский физкультурный институт, где изучают спорт (именно «изучают» !), жиреют до безобразия, после матчей жрут чипсы, запивая их слабоалкогольным коктейлем, и курят, как паровозы. Мы сходимся во мнении, что при одной мысли о ночи любви с этими существами можно ощутить себя импотентом. Допиваем пиво и уходим спать, пока девушки не опомнились.

– А знаешь что? Я закрою, пожалуй, дверь на замок, – задумчиво говорит Руслан перед тем, как укладываться в кровать.

Его предусмотрительность спасает нас от страшного. Не проходит и получаса, как в дверь кто-то скребётся.

– Тсс! – со страшными глазами шепчем мы друг другу.

Мы «спим»! Спим, как трижды убитые на всех мировых войнах сразу! Спим и упорно ничего не слышим!

Неведомый враг в коридоре, потоптавшись, удаляется. Мы переводим дух. Кажется, пронесло. И мы действительно засыпаем.

А из трёх комнат, в которых расположились английские спортсменки, ещё долго доносятся чьи-то могучие крики. В одном номере слышен орущий порноканал. Кто-то возбуждённо бегает по коридору…