(40)

 

Это слово, что однажды возникнет среди других, ранит тебя неизбежностью конца. Значит, был выбор. Значит, ты проиграл, хотя знают об этом, пожалуй, только два ангела. Они умеют читать в сердцах и плачут. Так странно: ангелы всегда плачут раньше вас.

 

Вот ты касаешься ласково рукой её руки, и она с нежностью подаётся тебе навстречу. Вы готовите втроём ужин. Ты слышишь, как замирает твоё сердце: от счастья, от близости, от впервые совместно встреченного нового года. Часы и километры – где-то в другой жизни. И ты дотрагиваешься до неё, словно в первый раз, а она – до тебя. И вы оба делаете вид, что это – ничего, а её подруга старательно делает вид, будто ничего не замечает. Она знает вашу историю с самого начала. Вы ей нравитесь. А когда подруга уедет домой на такси, и вы останетесь, наконец, наедине, так близко друг к другу, как только возможно, тебе на лицо неожиданно упадёт слеза.

У твоей любви будет солёный вкус. Капелька. Только одна. Скатится по твоей щеке, растворится на губах. Её ли, ангела ли, что умеет читать в её сердце? Ты умеешь читать земные строки, писать редкие ласковые слова – «удивительная, любимая моя». Когда она ответит тебе, возникнет это слово. «Да, только твоя…» И только ангелы умеют читать в сердце. И потому – плачут. А вы – забываете…

 

Когда-то ты мечтал, чтобы рядом с тобою стояла она. И пел бы хор, и горели свечи, и текла бы, летела бы в горнюю высь служба. Вы приходите вместе. Ты показываешь ей мир, в котором провёл счастливые шесть лет. Рассказываешь о трапезной, о свечной лавке, о воскресной школе, о храме. На службе ты чувствуешь, как она касается твоей руки. Тебе тоже хочется соединить ладони, но ты думаешь, что этим помешаешь ей креститься. А если бы просто – взяться за руки и так простоять, долго-долго? Можно ли так? Чтобы вместе лететь туда, куда уходят молитвы и песнопения… Ангелы об этом знают. А вы – почему-то всегда ошибаетесь…

 

Она умеет не только писать тебе, но ещё – писать первой. Поставить смешные значки в послании, обозначающие поцелуй. Пожелать доброго сна. И ты будешь учиться этому. Наверное, мы бессчётное количество раз сталкивались друг с другом, когда несли эти странные ваши слова, мысли, всплески чувств. Кланялись бесплотно друг другу и продолжали свой путь далее, каждый к своему адресату.

Только ангелы знают о том, сколь многое вы умалчиваете. Может быть, ты боялся повторять одни и те же слова, смешно полагая, что они станут ветхими от частого употребления? Или же когда-то давно потерял к ним доверие? И затем терял его снова и снова? Другой, её, спрашивал меня об этом. Я только покачал головой, потому что я не волен в тебе, и не волен делать твой выбор, и не волен предавать тебя. Я ревную и соболезную тебе. Я всегда твой, и мне достаточно этого знания. А ты… да, ты боишься некоторых слов. Да, ты сплетатель их, но ты же боишься их, потому что слишком хорошо чувствуешь. В интонациях всегда слышится невысказанное, и ты умеешь читать это. Вот она называет тебя по имени, а ты понимаешь, что в эти мгновенья она пишет и кому-то другому.

Я не знаю, для чего тебе такой дар. Он не от меня. Я ведь знаю, что настоящие слова никогда не изотрутся. Ветшает ненастоящее. Только вам, людям, очень трудно различать это и верить себе.

 

Ты молчишь, потеряв веру в слова. Уже долго. Я постараюсь удержать всё, что когда-то родилось меж вами. Горний мир – мой по праву, и я волен сохранить в нём то, что захочу: и вашу мечту о мальчике с такими же глазами, как у тебя, и ожидание иных пространств, и её любовь к твоей маленькой дочери… Это не лёгкие образы-облака, не туманная дымка, тающая в воздухе. Заметил ли ты, что твоя дочь, ребёнок с безгрешным сердцем, взяла свою самую красивую конфету и велела тебе передать её – той фее, что делала подарки? «Твоей фее», как сказала она. Я знаю, что ты заметил, потому что увидел слезы в твоих глазах. И я не знаю, почему ты молчал об этом. Даже если опоздал, ведь это – было. В это – верят. И кому, как не мне надо сохранять бывшее, если вы, люди, теряете всё вокруг себя.

 

Ты узнаешь всё между двумя великими днями, между праздниками торжества жизни и надежды. Замолчишь оглушённо, пытаясь справиться – с пустотой, разверзающейся внутри. Мне видно, как стараются другие: раздирая эту рукотворную пустоту до предела, насыщая твой внутренний дом страшным, тёмным, чужим… Вспомнишь ли ты обо мне?

Ты будешь потерян. Потеряешься. Тебя потеряют. Мне не интересна эта ненужная грамматика. Это всё там, между людьми. Ваши маленькие правды и правила лгут, даже кольца, на которых написано «всё проходит…» Мы-то знаем, что остаётся. Даже лёгкие образы-облака – в глазах ребёнка… В твоих глазах… Настоящее остаётся. Иначе бы мы давно потеряли всё… Верьте нам…