I

                                                               Habet illa in alvo...

Вот так и живем... Мы - это те немногие одноклассники, которые после школы не забыли друг о друге. Даже сейчас, после окончания вузов, по прошествии студенческой юности,, мы видимся не так уж редко, раза три в неделю - точно.

Так и живем, строим еще прожекты и ищем чего-то особенного для себя. Давно уже хотелось поставить эти слова на чистом листе бумаги, да все лень мешала. Или же то была не лень вовсе, а некое природное русское свойство характера;  о Тургеневе, помнится, в похожем роде вспоминали современники его; Обломов тоже на диване полеживал; а теперь мы  -  и знаем, и чувствуем, и не делаем, потому что не верим.

С того момента, когда отец подарил мне простенький фотоаппарат, жизнь переменилась. Черно-белые карточки, отпечатанные собственными руками, открыли мне цветной мир, спрятанный внутри людей. Вы думаете, почему дающие прием или собирающие у себя компанию предлагают гостям альбомы с фотографиями? Это своеобразный способ перемотать пленку жизни назад, вновь попытаться поймать те секунды или часы, что остались загадкой.

Изо всех странствий лучше всего привозить фотографии. Бывает настолько удивительно, что и себе иной раз не веришь. Словно бы не с тобою все события происходили.

Не будь мы знакомы вот уже почти двадцать лет, мне бы оставалось лишь усмехнуться. Один - в наркомафии, а второй - в милиции, директор средней школы и преуспевающий бизнесмен... И все находят общий язык, время нас такими сделало, но и мы такое время сотворили.

Я вернулся из Германии другим.И в другую страну. С ясностью, от которой резало в глазах, уяснил, что слишком многое потерял, пока был там. Моя бабушка любит вспоминать о своем детстве. Она родилась еще при царе, но революция для нее - пустой звук, мала была; она сразу очутилась в двадцатых годах. Мы с друзьями много рассуждали о семнадцатом годе: неужели люди только и делали, что стреляли да ходили с белым или красным флагом. Оказалось,  возможна и другая жизнь посреди бурных событий нашего века.

Я не хотел уезжать в чужие страны...

...Наше знакомство состоялось незадолго до праздника Нового года. Она - вчерашняя лицеистка - очаровала меня не сразу, но уже во время третьей встречи пришлось признать, посмеиваясь над собой, что коготок у птички глубоко увяз. Помню, как мы выходили вместе с какого-то праздника в городском Дворце молодежи, валил густой снег, очень мягкий и пушистый, он так сразу засыпал шубы, шапочки, все на свете, что людей, нас, было не узнать. Шли, держась за руки, на прощанье я сказал удобную фразу, слышанную в одном из американских фильмов. “Мне хотелось бы продолжить знакомство с тобою?!”  Именно так: полувопросительно-полуутвердительно.

Это к ней я пришел через два месяца поздним вечером, чтобы сказать о своем отъезде.

Я говорил, и она говорила, много и без  толку, пока мы не спохватились. Просто взял ее лицо в ладони и заглянул в глаза, очень умные  глаза.

Первое столкновение с неразрешимой проблемой, это потом они стали обычными, но тогда казалось. что выход найти трудно. Если бы она согласилась. то я бы отказался от поездки, ради нее. Всего два месяца были мы знакомы, только два месяца вместе, потерять все это ? - невозможно.

Мы столь часто говорим в компаниях о противоположном поле, что иногда начинает надоедать, теряться вкус. Ходжу Насреддина однажды тоже перекормили халвой и другими сладостями ( по заслугам!). Но о ней я всегда вспоминаю с благодарностью. Она не приняла той жертвы, потому что  это была жертва. Такое парадоксальное на первый взгляд объяснение исчерпывает многое...

...Я вернулся уже в расстрелянную страну. Вернулся человеком, который может смотреть неприятностям в лицо. Там быстро взрослеешь, даже самыми потаенными клеточками своего тела. Мне показалось, что одиночество учит жить. В общежитии университета, где жили русские, я встретил старую знакомую, вышедшую замуж за немца. Бедняжка! что за глаза были у нее, что за тоска лютая в них... Она приходила к немногим соотечественникам в том городе, чтобы поговорить на родном языке. Я даже стихотворение о том написал, оно как-то само, неожиданно, появилось, только я никому его не показываю, не хочу выдавать ее тайны.

Мой путь на родину был последним шагом к самоутверждению. Мы втроем на двух машинах прорвались: через две аварии в пути, сквозь три ночи и три дня изматывающей езды и обрывочного сна, при отсутствии у меня водительских прав и липовых документах на машину, мимо родных, российских гангстеров, которые поджидали нас уже на германо-польской границе ( спасибо моему попутчику - армянину Сереге Вартаняну - километров тридцать от Герлица на Болеславец по проселочным дорогам пробирались, это уже потом на “автобан” выскочили и вдарили по газам )...

И вот - мы здесь.

                                     II                       

                                                                  Есть рифы тайные...

Словно бы росчерком пера пытаюсь сотворить себе биографию. Передо мною - ночной город во времени перехода от работы к отдыху и развлечениям. Можно неторопливо пройти по центральным улицам, заглядывая в витрины новомодных магазинов и в лица  спешащих людей. Почувствовать вкус ночи на губах, схватить жадной рукой звезды на лету, если они начнут падать с неба..! Звездопады случаются часто.

На недостроенной площади возле нового драмтеатра веселая тусовка. Двое играют в ночной бадминтон. Ракетки и волан покрыты светящимся составом - потрясающее зрелище!

Димсон ( постепенно знакомлюсь со всеми ) сидит на середине дорожки и мечтательно смотрит на луну,  круглую и ноздреватую. Он гипнотизирует ее, и ему хорошо, что бы вокруг ни говорили. Минуты три спустя рядом с ним пристраиваются еще двое. А мы. все остальные, также проникаемся сознанием чего-то важного, чего мы еще не понимаем.

- Сегодня ведь лунное затмение, - неожиданно произносит Димсон.

Мы ждем, что он скажет еще, но он по-прежнему смотрит вверх.Бог весть, когда это случится... Дети травы и цветов  в глубине души любят хорошую поэзию. Две девчонки из музыкального училища завороженно слушают, как я читаю вслух японские пятистишия.

- А как они называются?- спрашивает одна.

- Смешно: танки.

- Ну да, гусеницы, пулеметы, пушки..!

Но тут вторая подружка, более серьезная, одергивает ее. Та, подавив смех, снова серьезно глядит на меня, она приготовилась.

- Почитай еще!

“ Как пояса концы - налево и направо

   Расходятся сперва, чтоб вместе их связать,-

   Так мы с тобой:

   Расстанемся - но, право,

   Лишь для того, чтоб встретиться опять!”

Их невозможно читать где-то, где много людей. Только так: ночь, свежий ветер с реки, тучи между звездными полями, внимательные глаза.

Мы встретимся еще? завтра? или на выходных? через неделю?

Мир этих сумеречных птичек красив и уютен, но они улетают, все общество снимается с места и отправляется на проспект, чтобы пройти его из конца в конец особым церемониальным шагом и разойтись по домам, а я и круглая луна, которую так ничто и не затмило, остаемся на месте.

Пожалуй, это важное я впервые почувствовал во время возвращения из чужих стран. Я лежал на верхней полке и пытался заснуть, внизу тихим ручейком текла беседа. Они были, очевидно, давно знакомы. За темными окнами проносились маленькие станции, в вагоне почти все уже спали, лишь в нашем купе дверь была чуть приоткрыта и из коридора тянуло прохладой.

-... Я к тому времени, по правде сказать, на баб уже рукой махнул. Все как-то неудачно отношения с ними складывались.И тут мне вдруг старая моя любовь вспомнилась.

- Кто же?- спросил женский голос.

- Марией зовут. Дружили мы хорошо лет тридцать назад.

- Так уж и тридцать?

- Да, что мне врать-то?! Вспомнилась, а вот как увидеть ее? И не в нашем городе живет, да и замужем она, поди. А засела мысль в голове. Покоя не дает, издалека все прекрасное как бы еще более прекрасным видится...

Женщины-слушательницы поначалу вставляли в разговор  словечки, подначивая своего спутника на лишние откровения , но постепенно повествование завладело ими целиком. Я даже на своей высоте чувствовал их напряженное внимание.

- ... И вспомнил я, что есть у нас справочная служба. Зашел туда, так и так, говорю, можно ли мне одну женщину найти. Она в другом городе живет. Можно, отвечают. Не был я уверен, что найдут, я ведь ее девичью фамилию знал, но на следующий день выдали мне ее адрес.Вот тут-то я и заробел: что дальше делать, как ей о себе напомнить. Но додумался. Ребята-шоферы с нашего предприятия в тот город часто ездят. Купил я букет роз, вложил в него письмо и передал его со знакомым. И телефон указал свой рабочий. Через три дня звонок: можно Игоря Петровича? Меня то есть. “Алло!” - говорю в трубку. А это она, благодарит за цветы, за весточку о себе. Не заметили, как полчаса проговорили...”

Одна из женщин о чем-то еле слышно вздохнула.

- ... Мне уж потом совестно стало, что так долго говорили. Подумал, сколько ей платить за междугородный звонок придется. Распрощались.

- Распрощались?!

- Не насовсем... Письма ей пишу, она мне, вот уже семь лет будет. Легко так пишется, никогда бы не подумал.

- А как же жена твоя?

- А что жена?! - оскорбился рассказчик неожиданно и умолк.

- Ну, вы, наверное, встречались... А то как же? Сколько соловья баснями ни корми, а корм все равно нужен, чтобы пел. Неужели любил ее так, в письмах ? Все семь лет ?

- Да. Обменялись фотографиями, хотя я не особенно и гляжу на них. У меня память хорошая, фотографии не нужны. А так и не виделись ни разу. Она письма “до востребования” посылает, на дом нельзя.

- И ни разу не хотелось съездить к ней?

- Хотелось, да не поехал.

                                                    III

                                                                           venins  constanter

Вот так мы и живем. Когда круг тесного общения - именно того, по-настоящему дружеского - сузился до нескольких лиц и приобрел нынешние размеры, я пришел к тому, что уже было наверное известно моим друзьям. Я открыл глаза и сердце и пустился в путешествие по душам человеческим.

Сейчас я направляюсь в ночной клуб. Их уже больше десятка в городе, но мои симпатии отданы самому первому из них. В нем этой ночью выступает “моя” группа. Я каждый день звонил из Москвы, договариваясь об их выступлении. Неплохие ребята, но совершенно некоммерческого направления... Стечение обстоятельств помогло тому, что они отыграют в клубе свою программу. Однако, все может быть: баллады на средневековом английском впечатляют.

Мне не хочется, чтобы знали о моем приезде. Я могу себе это позволить. Приятнее просто так пройти по вечерним улицам, одному. Помню, как однажды возвращался от возлюбленной, транспорт уже давно не ходил, даже частники не рискнут в этот час подвезти тебя. И как удивительное видение в окружавшем мраке, звеня и громыхая, мимо прокатил какой-то особенный, поздний трамвай, в освещенном салоне сидело несколько мужчин и женщин. В то мгновение мне удалось охватить внутренним взором весь мой город: пустоту и жизненный пульс, уют дома и холодное одиночество, шорох и громкую мелодию жизни. Если и были в сознании какие-то иллюзии, то они незаметно рассеялись, я продолжил путь другим человеком.

Подобные перемены не редкость, потому-то я и люблю ночь.

Вот за этими окнами работает один мой друг, разумеется, работает днем, сейчас окна темны. Я был свидетелем загадочной метаморфозы с ним, которую до сих пор затрудняюсь объяснить. История весьма необычная. Кстати, главная героиня ее будет сегодня выступать в танцевальной части программы, очень пластичная, талантливая девочка. Нас связывает хорошее пятилетнее знакомство, при котором многого не требуешь,                                                                                                                                                а потому и не огорчаешься много. Женя увидел ее на фотографиях в альбоме у меня дома. Заинтересовался.

Не откладывая дела в долгий ящик, мы решили позвонить ей. Сваха из меня получилась безумно оригинальная, особенно если учесть тот факт, что часы на стене показывали половину третьего ночи.

Она не стала возмущаться из-за того, что ее разбудили два дурака, напротив - заинтересовалась, повела в разговоре. Я злорадно посмеивался, наблюдая за выражением лица Женьки: думал, брат, шутка... а тут вот извольте беседовать! Эта девочка за словом в карман не полезет...

Договорились они до того, что он назначил ей свидание на десять утра под окнами ее дома. Она, мол, выглянет и узнает его: он наденет белую спортивную шапочку и будет расхаживать взад и вперед.

- А если я не выгляну? - спросила она.

- Выглянете обязательно.

- Почему вы так уверены, Женя?

 - Женское любопытство подтолкнет. Обязательно подтолкнет!

На всякий случай сказал ему номер квартиры.

Что же вы думаете? На утро они действительно встретились и не разочаровались друг в друге. Один из самых необычных способов знакомств, который мне известен.

После этого я верю, что можно собственными руками творить биографию. И чтение судеб человеческих, проходящих мимо вас по знакомым улицам, может быть более увлекательным занятием, чем все остальное на свете.

Я появлюсь сегодня в клубе неожиданно. Только два преданных человека знают об этом. Причина настоящая, наверное, - в моем малодушии. Оправдываться? Хочу увидеть ту, которую потерял,  уехав в Германию. Надежда никогда не умирает, люди ошибаются в таком простом деле.

Но который час? До начала программы есть время. Да и путь мой не закончен.Когда-то написал стихотворение, словно со стороны, чуть отстраненно: “ Ночной проспект блестит огнями, И люди ходят больше парами, Девчонки с синими глазами   И парни с шуточками старыми...”  Это было.

Я стою напротив огромного, ярко освещенного здания телеграфа. Я в этом море теперь уже своя рыба. И нужно плыть, в спокойной воде легко попасть на зуб другому хищнику.

                                             IV

                                                       I do not know much about gods...

Мои друзья очень часто изумляли меня, когда представали в том или ином воплощении. С самого момента начала взрослости, с  того самого, когда ты вдруг замечаешь ряд английских булавок, прицепленных к куртке, слева на груди, товарищем, что-то меняется в мире, и ты невольно начинаешь сравнивать себя с остальными. Подобное критическое мышление может уходить, словно морская вода во время отлива, а может и наступать, и тогда твой взгляд, затуманенный пеной морской, уже не может различить ни маленького рачка, скрывавшегося среди гальки, ни свежего, ярко-зеленого кусочка водорослей, который только чудом удерживается на месте. От твоего взгляда скрываются и красивые морские камни, блестевшие под нестерпимо жарким солнцем,- они становятся ровной серой массой.

И тогда мы начинали фантазировать. Мы играли в жизнь, прежде чем действительно начали жить. И это еще ничего, испытываешь чрезмерное удивление при виде людей старше тебя раза в два, которые все так же играют.

Тогда задаешь себе вопрос, что же в нашем мире не игра?

...Наконец-то я добираюсь до цели своего путешествия. Едва ли прошло более пяти минут после начала программы. В полутемном зале находится свободный столик, за который я и присаживаюсь, этот вечер я проведу для себя одного...

Мои друзья обожают тяжелый рок.Он внушает им уверенность и оптимизм. Маскулинское начало торжествует. Я, признаться, в последний год пристрастился к их музыке. Раньше  у меня была идея: написать такую вещь, чтобы музыка ее постоянно звучала в нас. Может, это была бы музыка Тома Джонса или Фрэнсиса Синатры... Хотя никакой разницы между тем и нынешним вкусом нет: я говорю лишь о разных способах избежать одиночества.

О, кажется, я замечаю среди танцующих Катеньку, ту самую, которой звонили ночью.

Хорошие все-таки здесь коктейли готовят.Сидишь и потягиваешь их через соломинку. Тоже игра.., сразу вспоминается пушкинское: как денди лондонский одет... Да, очень красивая девочка.

А вот и ее взгляд случайно останавливается на мне, вспыхивает радостным изумлением, еле заметно она кивает мне. После номера она уходит со сцены, а потом, не афишируя себя, подсаживается за мой столик.

- Удивлена?

- Ну еще бы! У тебя поразительная привычка сваливаться как снег на голову.Ты, верно, давно вернулся из Москвы?

И, не давая возможности опомниться, она продолжает:

- Мог бы позвонить!

Никогда не умел говорить с женщинами. Та, которую я жду, сказала мне как-то:

- Мы словно бы инопланетяне друг для друга. И такими останемся навсегда.

Вот и обладай после этого умением поддерживать беседу.

Рассказываю ей о своей поездке, о том, как изучал старинные кузницы в Рудных горах, как проплывал мимо рейнской скалы, на которой сидела прелестная Лорелея. Катенька внимательно слушает, подперев голову ладошкой, а я говорю ей слова и в то же время думаю: какая она восхитительно домашняя и ничуть не неприступная.

- Ты ведь много ездил по свету?

- За границу? Да, спасибо родителям, приучили смотреть на чужие земли. Они меня своеобразно воспитывали.Игрушек много не покупали, зато не жалели денег на путешествия: по Золотому кольцу, на юг Украины...

- Хотела бы я так поездить!

- Ты завидуешь? Напрасно.

Мне тоже есть чему завидовать.В конце нашего двадцатого века нам катастрофически не хватает распутья дорог и летящей души. Наши прадеды на закате Российской империи, будучи еще мальчишками, бежали в Америку по велению сердца. Нам остались путешествия по привычке.

- Мне нужна помощь,- говорит Катя.- Я знаю, это ведь ты дал Жене мой телефон.

Всегда знал, что она умна!

- Каким он тебе показался?

- Все было так неожиданно! Я не знала, что и подумать.

- И что же?

- Встретились несколько раз...

На медленный танец я приглашаю ее, и мы кружим, кружим среди множества пар в этом темном зале.

- Чему ты улыбаешься?- спрашивает она.

- Женя как-то возревновал, когда узнал о нашем близком знакомстве.

- Вот как...

После танца мы вновь садимся за столик и я говорю:

- А теперь выкладывай, что за помощь нужна. Только не лукавь, пожалуйста.

- Мы поругались с твоим другом...

Совсем незамысловатая история.Он пригласил ее в один из городских кафе-баров. И Катя, девушка с большими запросами, решила испытать интеллект своего спутника, а заодно проверить свою женскую власть над ним.Я могу представить себе его состояние. Как бы он назвал то или иное кушанье, которое им подавали? Как бы иначе он оформил кабинет, где они сидели? Что он слышал о последней постановке Петера Штайна? Салат и есть салат, и салатом останется не только сегодня, но и завтра, да и зачем после трудного дня придумывать ему названия, вместо того,  чтобы есть? Можно, конечно, назвать этот салат - “Три медведя”, например. Потешить эстетический вкус.

- Так глупо получилось...

И я не могу ничем возразить ей. Эта девушка - настоящая звездочка, и ищет она себе в спутники жизни тоже настоящего человека. Дураки ей не нужны.

- У него в тот день не все складывалось на работе, вот он и пришел на встречу с тобою еще отсутствующий, не отключившийся от проблем. Ему хотелось покоя, а пришлось отгадывать твои загадки.

- Я жалею, что начала тогда.., - невесело усмехается она. - Ты увидишь его?

- Я скажу ему, что все в порядке. А лучше позвони ему сама. Мы, мужчины, часто бываем так по-детски упрямы. Первыми ни за что звонить не станем.

Вот она и улыбнулась по-настоящему.

А мне вспоминается Маленький принц. Мы в ответе за тех, кого знакомим между собой. Но кто в ответе за нас? Ведь так хочется этого...

                                                              V

                                                         Не спрашивай: “В чем суть?” -

                                                         Давай продолжим путь.

Когда я звонил ей из Москвы, то словно бы нарочно ее не оказывалось дома.Приходилось просить ее матушку или сестру передать мой поклон - и вешать трубку. Я сердился, досадовал на судьбу - и вновь очередная попытка оканчивалась неудачей.

- У тебя много дел было в Москве?- спрашивает Катя.

- Достаточно... Угадай, где я побывал!

- Да трудно сказать. В Третьяковке?

- Ты будешь смеяться: ни разу в жизни.

- Так где же ?

Незадолго до возвращения я сел  у Павелецкого вокзала на трамвай и отправился в Свято-Данилов монастырь. Что потянуло туда - не знаю. Все случилось так, как обычно бывает в самых торжественных случаях нашей жизни. Вагон пустел, до нужной остановки я доехал едва ли не единственным пассажиром. Водитель на прощанье зазвонил и укатил дальше. А я еще некоторое время походил вокруг да около,  поглядел на воскресную школу ( она располагалась в домике напротив главных ворот ), купил кое-что в церковном ларьке на площади. Собирался с духом.

А внутри, на монастырском дворе, словно в другую жизнь окунулся. Там даже шума уличного не было слышно. И огромный город за стенами - не город, и век - совсем не двадцатый...

- Ты веришь в Бога?- спрашивает Катя.

- Очевидно, да. Этого словами не выразишь. Ты - тоже..?

- Раньше я верила,- говорит она.- До тех пор, пока не умерла мама. Я много тогда ходила в церковь, молилась - и поняла, что все напрасно я делала. Теперь вот крестик на груди висит, а нужен ли он мне... Скажи: тебе это что-нибудь дает?

Я задумываюсь на мгновенье, стараясь не упустить ту ниточку, то неуловимое, что пролегло в этот вечер между нами. Нелегко быть честным. И я рассказываю ей историю, приключившуюся со мной в это лето.

Я приехал в один из подмосковных монастырей, чтобы повидать своего друга, живущего вот уже четыре года в святой обители. Приехал неожиданно, ранним автобусом; купола главного храма золотом так и горят, видны издалека; они и были моим путеводителем в том небольшом городке. Отец Андрей, мой знакомый, участвовал в службе мы сразу заметили друг друга. Я тихонько стоял в правой половине храма и еле заметно крутил головой по сторонам, в первый раз я был здесь. Еще не все строительные леса, воздвигнутые для живописцев, были убраны, но уже чувствовалась неизъяснимая легкость сводов, светлых, радостных, устремленных ввысь.

После службы мы встретились. Он называл меня непривычно - “отче”, смотрел на меня удивительно добрыми глазами, уверенные движения его отличались мягкостью.И вся робость четырехлетней разлуки исчезла.

Я попал на монастырскую трапезу, а затем мы оправились на прогулку по окрестностям.Прямо под южной стеной монастыря расположен источник с живоносной водой. Две женщины и маленькая девочка с ними набирали ее в большие пластиковые бутыли.

- Скоро здесь возведут надкладезную часовенку, - сказал мой друг.

- Она была уже, по-моему?

- Да, видишь, фундамент проглядывает.

Когда-то рядом с источником цвели сады, по ухоженному парку гуляли жители. В келье у Андрея я видел гравюру, на которой была изображена эта местность столетие назад. Даст Бог - все возродится.

Я собрался уезжать, когда солнце стало клониться к закату. Мы сидели в скромной, полутемной келье и, немного смущаясь, пытались не оставить ничего недосказанным. Но надо было идти на автовокзал. Когда-то еще увидим друг друга? От волнения отец Андрей никак не мог собраться, брался то за одну вещь, то за другую, но наконец мы покинули здание и двинулись в путь. Я был мыслями уже в дороге. Сейчас мне стыдно за свою нечестность, невольно прожитый день отступил на второй план и впереди открывались новые горизонты, я уже знал, что буду делать, когда вернусь в столицу, и отчего-то наше прощание тяготило.

В последний раз мы поклонились иконам и святым мощам в величественном Владимирском соборе, прошли по территории монастыря мимо трапезной, птичника, скотного двора, разных служб. Вдруг у источника мой друг остановился и завел беседу с двумя мужиками, которые купались в устроенном рядом бассейне. Я нервничал, боясь опоздать на свой последний рейс, но чрезвычайно неудобным казалось мне, например, потянуть его за рукав рясы и потребовать окончить разговор.А он все говорил и говорил с ними. Сперва я был невысокого мнения об этих людях, мол, так, мужики, один из них к тому же под хмельком, кажется... Но уже через несколько минут я полностью очутился во власти неизъяснимого обаяния этого разговора. Какой же я глупец, сказал я себе. Ведь это - я сам, это - моя Русь, и не мне от нее нос воротить. Андрей преподал мне на прощанье отличный урок...

- Какой урок?- спрашивает Катя.

- Я даже затрудняюсь перевести чувства в слова. Пожалуй, он показал мне, что даже в спешке нельзя проходить мимо людей, не замечая их. Этим двум приятно и нужно было поговорить с монахом, убедиться в том, что и монахов нетрудно понять.

- Зато на автобус ты опоздал!

- Большой беды оттого не приключилось. Нашелся водитель - добрая душа, который домчал меня до столицы и не взял ни копейки, по пути было... Скажешь - случайность ?

                                                             VI

                                                                    И вышли мы в стужу ...

Все истории рассеялись, словно дым. Вновь я был в ночном клубе, сидел за столиком вместе с красивой девушкой и начинал скучать. Полчаса назад я позвонил Женьке и попросил приехать. Голос у него был сонный, он думал, что я разыгрываю его. Какой клуб!? Ночь уже!

- Да и говорю тебе: приезжай в ночной клуб. Это нужно. Не пожалеешь!

Оставалось только ждать. Я не отпускал от себя Катеньку, пока Женька не появился в дверях. Помахал ему рукой.

- Тебя вот девушка ждет,- сказал я.

Для виду он поругался на меня.

- Ну ладно, - сказал я,- я пойду тут по делам, а вы, если хотите, подождите меня. Может быть, еще вернусь.

Конечно, я сукин сын. Но ведь надо было им помочь.

Зато теперь я лишился столика.

Чем можно заниматься в ночном клубе? Развлекаться, но как? Я отправился в комнату, где стояли бильярдные столы. Мы играли вдвоем с каким-то чудаком. Игроки из нас совсем никудышные. Я вообще через раз попадал по Шару. Потом выдумал свой способ, используя его, очень удобно загонять шар в лузу. Берешь кий, как клюшку, и так бьешь. В точку.

Один профессионал заглянул к нам, глаза его округлились от удивления, он едва не застонал от такого надругательства над бильярдом. А нам было весело. Самое главное - чтобы людям было весело.

А потом я пошел к своим, в комнаты руководства клубом. Скрываться надоело, на ум пришло, что так играть - довольно глупо. Вот если бы мы устраивали маскарад! Хорошая идея. Всем посетителям быть в масках и костюмах. На будущее запомним.

Я и не думал о том, что скоро мне придется пожалеть о маске. Очень скоро. Я пришел.

Я называю себя жестким человеком. Мне хочется считать себя таким, хочется думать, что я стоек внутри, что есть во мне некий несгибаемый стержень...

Мои друзья смеялись, и я смеялся тоже. Нам было что рассказать друг другу. Один успел жениться в мое отсутствие, венчание проходило в кафедральном соборе. Другой купил машину. Третий теперь работает в престижной редакции. Еще один проводит все свободное время в медитации... Они были такими милыми, и я уже не понимал, как и почему я сидел внизу. Я пришел...

- Я много раз звонил тебе, - сказал я.

- Я знаю, - ответила она.- Я теперь не живу дома.

Мои друзья смеялись, и я смеялся тоже. Неожиданная встреча потрясла всю ночь, и мы собирались продолжить наш праздник до самого утра. Мы хотели только нашего праздника. Не беда, что Ник откланялся. Ник - мой давний знакомый, худой, высокий, в черном плаще он похож на хищную птицу. Он помогал одеваться ей, держал терпеливо в руках легкую накидку из светлого материала. Она спокойно смотрела на меня, так же, как и на других.

- До свиданья,- сказала она..

- До свиданья, - повторил он.

А мы веселились действительно до самого утра. Что еще делать? Что еще делать в ночном клубе...

- Ты что, не знал?- спросил меня друг, когда мы вышли на улицу подышать свежим воздухом.

- Чего не знал?

- О них.

- Нет. Давно они вместе?

- Месяца два или три. Ты любишь ее?

И больше мы об этом не говорили.

Так мы и живем. Не кино и не театры, жизнь - самая лучшая штука в мире вокруг. Там же, на ступенях ночного клуба, произошло еще одно событие. Мой хороший знакомый подошел к нам и стал декламировать свои стихи. Стихи! Он, который в жизни не написал ни строчки. Мы даже и спрашивать не стали, что было тому причиной.

 05 - 17 февраля 1997 года.

 Примечания :

 Эпиграфы, использованные в рассказе, взяты из Евангелия от Матфея, 1,18 ( гл. I- “Она имеет во чреве”) , стихотворения В. Гюго “История” ( гл.II ), поэмы “Драй Сэлвейджез” ( “The dry salvages” ; гл. IV ), стихотворения “Песнь любви Дж. Альфреда Пруфрока” ( гл.V ) и стихотворения “Поклонение волхвов” ( гл.VI ) Т.С Элиота. Слова  venins constanter  в переводе с латинского означают “вечно идущий”.