Любовь в Датском королевстве

часть  вторая

 

 

 

ХХ

 

В глухом безмолвии корнями

Не смог сроднить нас холод тьмы -

На ледяном ветру ветвями

Сроднимся сами, сами мы.

 

Вас.Казанцев.

 

Этот человек, несомненно, когда-то был знаком Астрову.

Обычно запоминают линии лица или цвет глаз, форму носа, походку, одежду. Астров не обладал такой привычкой и полагался на свое чувство близости собеседника. На этот раз внутри его шевельнулось смутное воспоминание виденного ранее. Оно не покидало Сашу первые минуты встречи. Потом ослабло, затерялось...

Уже несколько дней Саша приходил в кафе "Сказка", - в наступлении сумерек, за полтора часа до закрытия. Ему понравилось там, потому что за эти девяносто минут перед его глазами проходило множество событий и свершений в судьбах людских. Человеци приходили и проходили, ни с кем он не был знаком и потому не чувствовал их "ухода". Все являлись лишь превосходными иллюстрациями к философским размышлениям о жизни, которым предавался Астров.

Однажды он сидел за столиком, по соседству с которым расположилась веселая компания. Молодой человек, с бородой правда, одетый в темное, почти черное, был ее душой.

И случилось так, что девчонки из компании стали задирать Астрова. Они сидели на тяжелых дубовых стульях и смешно покачивались, будучи в изрядном подпитии. Астров знал, что если он резко ответит им, то почти наверняка произойдет драка с их кавалерами, и потому лишь понимающе и спокойно, с затаенной злобой, пробежал взглядом по лицам этих маленьких женщин. Ничего не сказал.

Неожиданно "черный" человек из компании прикрикнул на девчонок и заставил их замолчать. Астров понял, что концерт окончен, встал и ушел.

На следующий день "черный" вновь появился в кафе, но уже один. На нем было такое же темное одеяние, как и в предыдущий вечер.

"Помнит ли он о вчерашнем?" - подумал Астров, глядя через затемненные окна на улицу. Он видел, как тот шел к кафе.

"Черный" стремительно вошел, огляделся, мгновенно охватив взглядом весь зал, и направился к своим знакомым, сидевшим в дальнем от Астрова углу. Астров скоро покинул "Сказку", в этот день Николаев и он хотели попасть на одну неформальную тусовку.

Астров отправлялся туда без Наташи. Их довольно долгое знакомство начинало приедаться обеим сторонам, и под разными предлогами то он сам, то девушка частенько уклонялись от встреч. На сей раз Астров и не предполагал возможности пойти вместе с ней, - по вполне понятной причине, - но все-таки почувствовал некоторое облегчение, когда не позвонила ему в условное время. Девушка обыкновенно делала это - у нее не было дома телефона. Вечер таким образом был свободен, и Астров с легким сердцем присоединился к Николаеву.

Они хорошо повеселились, хотя сборище не отличалось какой-либо оригинальностью.

- Люди занимаются свои делом, имеют свой круг интересов, а мы шатаемся все по новым компаниям, - сказал Астров Николаеву.

- Ну и что? - возразил тот. - Они замкнулись в своей неформальности, а дальше..? Дальше своей неформальности ничего не видят...

- Верно, - покачал головой Астров, - и к нам приходят гости, которые, возможно, о нас думают то же самое. Впрочем, как же тогда жить?

Николаев не ответил. Он умел идти рядом по пустым улицам ночного города и молчать, а у Астрова при этом не терялось чувство собеседника. Человек рядом с Николаевым выговаривался, и ему становилось легче.

"Известно, чем кончил Принц Датский, живший в страшном разделении слов и поступков. Офелия поступила проще, так, как поступает слабое существо, - убрала из противоречия слова и мысли. Иными словами, сошла с ума."

Это казалось странным - "черный" упорно будил в памяти Астрова строки бессмертного Шекспира. Астров никак не мог отделаться от этих мыслей, когда в очередной раз увидел его в кафе. И он специально сделал так, чтобы очутиться с "черным" за одним столиком.

"Если он помнит тот вечер, когда он заткнул рот подружкам, то никакого общения не получится", - опасался Астров.

И вновь родилось смутное ощущение того, что они когда-то были знакомы, хотя бы косвенно. Об этом Астров мог судить по глазам парня, когда тот смотрел на него. В глазах было какое-то выражение, определенное настроение, совсем не то, что бывает при встречах с абсолютно незнакомыми людьми.

То же проскальзывало в разговоре.

Незнакомец ждал свою девчонку.

- Застрелился на восемь, да еще рановато. - сказал он.

"Те же самые придут, одна из них?" - подумал Астров.

Оба и не говорили ни о чем конкретном. Словно бы старательно выполняли упражнение "не раскрывайся незнакомому человеку". Но так как Астров привык интуитивно воспринимать мир, то ему было достаточно и этого разговора. Незнакомцу, по-видимому, тоже.

 

XXI

 

Талант Ярослава в эту весну явился "пирамидовцам" во всем его великолепии. Он на каждом собрании группы, на всех выступлениях читал свои стихотворения, эссе, рассказы, миниатюры... Его весенний поток несся неудержимо сквозь дни.

Астров отчаялся когда-либо записать для себя и для сборника все, что читал его товарищ. Разве возможно запечатлеть на кинопленку поющее утро года, запомнить безграничное богатство рассвета, пересчитать все звезды ночью... Он только смиренно просил показать текст новых стихотворений и дать их переписать.

И никто из группы не пытался оспорить право Ярослава на это время года. Изредка к нему присоединялись другие, но никто не мог подняться выше его.

Ярослав же словно бы и не замечал этого. Он изменился против обычного. Его простое, светлое, благородное лицо теперь изливало свет ясный. Именно этим внутренним светом он и был красив. (В одну из ночей Астров проснулся, открыл глаза и долго так лежал, глядя за окно, в темное небо. Думал о событиях прожитого дня, о речах и разговорах; и вдруг подумалось ему, когда вспомнил о Ярославе: "златозарный"...)

С Аней Ярослав встречался реже. Он любил ее, но - чувствовал! - любил не обычной любовью. За образом любимой девушки скрывался еще какой-то образ, таимый и таинственный... Что за образ, чей?

Он часто бывал у Василия Платоновича, стал помогать тому, прислуживать в церкви. Нередко они беседовали на самые различные темы. В такие дни Ярослав не писал стихотворений. Это подметила Аня, листая тетрадь с последним из написанного. Подметила - и ничего не сказала, ни с кем не поделилась, затаила в себе, удивляясь даже своей необычной скрытности и необщительности. Но в тот вечер, когда она сделала свое открытие, она целовала Ярослава больше обычного, подолгу не выпуская его из объятий. Они еще не стали полностью близки, но взглядом обещали друг другу уже многое. Аня неохотно отпускала Ярослава от себя, и тот обыкновенно уходил из дома девушки тогда, когда только звезды на улицах могли заглянуть в его лицо.

Многое передумал он, вышагивая по обычному маршруту - пустынным ночным улицам.

Однажды - вот случай! - заметил на другой стороне улицы... Астрова, узнал его по походке и только потом - в лицо. Но окликать не стал, а тот и не заметил встречи, поглощенный своими мыслями.

Потом вдруг перестали рождаться стихи. Не сразу ощутил это, так как был еще во власти старых замыслов, во власти начатого, требовавшего доработки. Но бывшее завершалось, а будущее не приходило. В мире ночных улиц впечатления переполняли душу, но не ложились на бумагу. Небо, темное и бездонное, как в старом, поросшем мхом деревянном ведре; хрусткий ледок на проезжей части, погашенные огни в домах; редкие машины   - все оставалось в настоящем. Его впечатления не требовали вечности. Тот же Астров сказал:

- Чтобы писать стихотворения, надо иметь холодные руки и больное сердце...

Может быть, он ошибался...

Спокойное, гордое русское лицо Ярослава мало менялось, когда он переживал что-либо, переживания не отражались на нем, не коверкали его. Казалось, что в мире где-то всегда звучала эолова арфа, льющая мелодию вокруг себя, и теперь душа Ярослава уловила эту родную музыку. Ничего не нужно было делать - лишь слушать.

- То, о чем я думаю, интересно немногим людям, - сказал Ярослав Саше в одном разговоре.

- Почему? Такого не может быть...

- Нам всем кажется, что никому больше не дано понять наши мысли. Но мы забываем, что так думают все, не только мы.

- Но как же все? - спросил Астров. - Разве нет на свете у человека близких, родных по духу людей?

- Есть.

- И они-то уж могут понять тебя...

- Не всегда. Мне вчера хотелось сказать одной девушке много важного, а ей хотелось простых поцелуев, и я не сказал ничего.

- Ане?

- Да, ей.

Ярослав достал папиросу, с недавних пор он стал увлекаться этим. Зажег спичку, задымил. Но после двух затяжек бросил папиросу в снег и махнул рукою.

- В первую очередь я же сам и не понимаю других. Ей захочется выслушать меня, только в другой раз; я сам могу захотеть ее поцелуев, когда следует поговорить... Кто же даст человеку гармонию?

- Человек, - отвечал Астров.

- Человек? Че-ло-век... Да, человек...

"Никому не интересно..."

Слова Ярослава звучали в голове Астрова. И он вспомнил, как недавно приходил к Самиру в гости, как они пили чай и Самир сказал:

- Жду не дождусь, когда наступит время общения людей с помощью телепатии.

Астров удивился, спросил о судьбе литературных произведений в такое время.

- Они будут не нужны.

- Он так и сказал: "Они будут не нужны", - повторил Астров и заметил, что у Ярослава тоже, совсем как у него самого тогда, удивленно дрогнули брови.

- Странно такое слышать от пишущего человека.

- Самир ведь думал о том же, что и мы, - сказал Астров.

- О чем?

- О понимании. Человек бы вначале постигал настроение другого человека, после чего чужие слова правильно окрашивались бы в цвета горя, радости, презрения, восторга. До меня не сразу это дошло. Мы бы лучше, тоньше понимали стихи.

- Ненаписанные стихи?

- Ненаписанные.

- И все-таки мы живем сейчас, когда нет телепатии. И часто живем очень неуютно. И никто, кроме нас, не виноват в том неуюте.

- Не нужно хотеть многого. Не тешить себя иллюзиями.

- А хочется...

- Хочется, - согласился Саша. - Веришь ведь в красоту и доброту окружающего.

- Но как постичь их, эти красоту и доброту? Как!?

Оба не знали ответа.

Василий Платоныч тоже не сразу ответил на вопрос. Он долго поглаживал бороду, опустив глаза, углубившись в свои мысли.

- Я верю, что следует смотреть в глаза человекам, - сказал он наконец. - Как часто глаза встречных лучатся внутренним светом и добротой, огромные уютные глаза. И тогда думаешь и говоришь иногда: "Боже мой, какой рай в той душе, спасибо Тебе, что дал мне это увидеть! Может быть, и я стану таким хорошим!" А потом видишь бездонную глубину - в себе. Адскую глубину...

Вечером Ярослав пересказал разговор своей девушке. Слова священника запомнились ему, и он повторил их в точности, постаравшись ничего не забыть. Аня внимательно выслушала его и в конце улыбнулась.

А он никак не мог разобраться, почему. То ли до нее не дошла важность мысли, то ли еще что.

Впрочем, простая улыбка тоже была важна.

 

 

XXII

 

Ich lebe mein Leben in wachsenden Ringen...

 

Rilke.

 

Самир пригласил своих друзей на день рождения. Он сделал это несколько старомодно, разослав приглашения "пирамидовцам" на красивых почтовых открытках. Каждый из них, получив их по почте, был изумлен и растроган. Конечно же, все приняли приглашение.

Самир недавно сменил квартиру. Он теперь зарабатывал на жизнь на шинном заводе, и старое его жилье находилось слишком далеко от места работы. Приходилось по утрам более часа ехать на автобусе. И Самир подыскал себе квартирку в пятиэтажном доме, почти напротив самого завода. К удивлению всех, он жил там один, без хозяина, платил же при этом сущие копейки.

Ярослав поехал к Самиру вместе с Аней. Праздник начинался в шесть вечера. Дни были еще не слишком продолжительны, и когда они пришли на центральную площадь к остановке автобуса, уже смеркалось. Аня поглядывала на тускневшее небо.

- Ты дорогу хорошо знаешь? - спросила она.

- Он написал название улицы, номер дома...

- Долго будем искать...

В автобус набилось множество людей. Очевидно, это были рабочие ночной смены. Всю дорогу Ярослав и Аня простояли на ступеньках, рядом с ними пристроились Наташа Потугина и Астров, которые тоже запрыгнули в этот автобус в последний момент. Наташа лучше других представляла себе, где обитает Самир, так как раз побывала у него.

Самир заметно смущался, когда показывал гостям свою квартиру. Она состояла из небольшой кухоньки и комнаты, еще имелся небольшой чуланчик. Спал Самир на кровати с железной сеткой, к ней был сейчас придвинут круглый стол, чтобы компенсировать нехватку стульев.

"Пирамидовцы" разбрелись по квартире, кто стал изучать книги, собранные Самиром, кто заинтересовался фотографиями Пастернака и Леннона за стеклами книжных полок... Наташа и Аня отправились на кухню, чтобы помочь Самиру накрывать на стол. Вся еда уже была готова.

- Но кто готовил? - спросила Наташа.

Готовила девушка Самира.

Наташа в недоумении огляделась, как бы ища ту девушку.

- Она уехала, - сказал Самир.

- Куда?

- К себе уехала.

- И ее не будет с нами?

Самир пожал плечами.

- Не хочет. Мы с ней уже отпраздновали с утра. Она помогла мне и уехала.

Наташа удивилась, но решила оставить свое мнение при себе. Тут на кухню ворвался Астров, смеясь и размахивая руками:

- Друзья! Ярослав утверждает, что его кто-то невидимый тронул сзади!

- Да ты же и тронул!?

- Серьезно! Он говорит...

- ...что это не ты, а кто-то другой, - весело закончил Самир. - Я расскажу эту историю, но чуть позже.

Пришел Аренсон, в своей обычной темной шляпе. Здороваясь со всеми в коридоре, он приподнял эту шляпу. После него решили никого больше не ждать и приступать к трапезе.

Самир убрал подарки на шкаф (до этого они лежали на кровати), и все сели вокруг стола. Аренсон произнес тост.

В общем, это был самый обычный день рождения - с тостами, смехом, дурачеством подвыпивших людей... Астров смешивал в рюмке "тархун" и водку и медленно пил этот коктейль, доливая в него "тархун" после каждого глотка, до тех пор, пока не переставала чувствоваться водка, и тогда смешивал все по новой. Ярослав о чем-то тихо беседовал с Аренсоном. Остальные танцевали...

...Астров пришел на день рождения прямо из гостей. Вчера он оказался в одной компании со своим новым знакомым, встретившись с ним совершенно случайно. Астрова пригласил в кафе бывший одноклассник, ворочавший с недавнего времени хорошими деньгами. Однокласснику захотелось вспомнить былое, и он бросил клич:

- Приглашаю всех!

После неторопливого похода по злачным местам компания обосновалась в дорогом кабаке, по пути туда она увеличилась за счет каких-то случайно встреченных девчонок.

Астров познакомился с новыми людьми. Один из них - с низким лбом над черными глазами и короткой стрижкой, его звали Геною - сидел и молчал, лишь изредка долго и тяжело взглядывал на девчонок. Еще один без устали травил анекдоты, пошловатые, но безумно смешные. Славик, кажется. А третьим был все тот же "черный" незнакомец, одетый по случаю торжества в серый брюки и клетчатую рубашку. Он улыбнулся, присоединившись ко всем, было заметно, что он знаком с одноклассником Астрова.

- Как тебя хоть зовут? - спросил Астров. (Удивительно, но до сих пор они не познакомились.)

- Пьер, - и протянул руку. - А тебя Сашей, так?

- Так.

И в этот момент Астрова осенило. Сразу же перед глазами встала ночь, ненастная, мокрая - и двое, идущие ему навстречу. Она и этот Пьер. Значит она рассказывала о нем, или упоминала, так, что имя Саши осталось в памяти Пьера. Хорошо ли она говорила о нем? Так, как вспоминают смешных воздыхателей, или так, как говорят о новых, потенциальных друзьях в присутствии старых?

Это он тогда, обняв Веру, увел ее, а Саша метнулся прочь от них и, опомнившись, стал за деревом, глядя им вслед. Пролетавшие мимо машины обдавали его грязной водой, но он не замечал этого, потому что не отрываясь следил, как Вера удалялась от него. Именно тогда Саша понял, что все кончено. Теперь этот человек смотрел на него с другого края столика в кабаке, пил водку и философствовал. Саша вспомнил свою ненависть к тому абстрактному существу, черному душой существу, которое похищало девушку из его жизни.

- Да не ломай ты голову, - почти радостно произнес парень, - хочешь скажу, когда мы виделись?

- Я вспомнил.

- Это хорошо, что ты так сказал.

- Что "хорошо"?

- Ты сказал, что вспомнил. "Вспомнить" и "не забыть" - разные вещи.

Девчонки, взятые в компанию, заскучали от недостатка внимания и принялись обсуждать ребят за другими столиками.

"А ведь он прав, - удивился Саша. - И он знает, что я не полезу драться с ним, потому что... Почему? Потому что и ненависти к нему не осталось. Ненависть была к чему-то абстрактному, но не к живому человеку".

- Парадоксальная ситуация!

- Чем же? - спросил Пьер.

- Мы так дружески сидим...

- Ну и что? Разве прошлое может помешать настоящему? Ты не прав, брат.

Одна девчонка сказала:

- Смотри, вон сидит красивый мужчина, тот, который сигарету закуривает... - и подтолкнула локтем подругу.

Подруга тоже уставилась на красивого мужчину.

- Заскучали..? - начал было Астров, но его прервал Гена, тяжело положивший руку на стол.

- Девчонки, - сказал он, - вы что, думаете, тут перед вами пионеры сидят, которые на зорьке в горны трубят и на барабанах играют? Вы ошибаетесь, девчонки. Если вам не интересно тут, то и въё...те отсюда. А нет - так сидите и не обсуждайте каких-то там "красивых". Понятно?

- Во-во! - поддакнул изрядно пьяный Славик.

Девчонки вздрогнули и больше уже не смотрели по сторонам. Но и не ушли никуда.

- Осаживать этих дур надо, - пробурчал под нос Гена.

После этого задремавший было одноклассник Астрова очнулся и потащил всех в баню.

- В баню! Приглашаю! Есть отличная банька!

- Какая баня ночью? - удивились все.

- Верьте мне, - не унимался одноклассник.

Делать нечего - собрались, вышли на улицу, поймали такси и поехали куда-то на окраину города.

И там действительно была баня! Усатая морда в дверях попросила подождать минут десять, и после этого они с наслаждением ввалились в теплое помещение. Это заведение практиковалось на ночных сеансах. Комната для отдыха с видеомагнитофоном, бильярдный зал, бассейн с прохладной водой - все перешло в их распоряжение. Виновник торжества, Гена и девчонки удалились в комнату для отдыха, а остальные стали играть в бильярд, потягивая между делом холодное пивко.

"Знает ли он, где Вера?" - подумал Астров.

Быстротечны партии...

- Мы любили одну девушку.

- Ты всерьез считаешь, что она была девушкой? - заржал Пьер.

- Да нет, конечно.

- Как часто мы бываем слепы! - засмеялся парень и долил пиво в кружки. - давай выпьем за то, чтобы мужчины стали чуточку умнее. Конечно, доля романтики исчезнет при этом, но разве лучше смотреть на девчонку, - и он указал на комнаты для отдыха, - и думать о ней всякие возвышенные вещи... А потом тебе расскажут, как она умело занимается любовью с тем, кто хорошо платит.

- Но вдруг расскажут неправду?

- Хо-о! - поднял указательный палец Пьер и выпил пиво.

Саша сделал то же.

- Будь логичен! Он-то, может, и бахвалится, но херовее будет, когда ты сам убедишься, что твоя "звезда" водит тебя за нос и на самом деле готова подработать, если ты свалишь от нее на недельку. При этом все будет обставлено с полным соблюдением законов девичьей стыдливости. Этакое потупливание глазок, запинающийся голос, робкие слова. Мол, меня может понести, я могу не устоять, ах, я такая слабая, я ведь женщина..!

- Многие бахвалятся...

- Бахвалятся неудачники, - жестко сказал Пьер.

- Слыхал я таких, - сказал Саша, - по их рассказам можно подумать, что все они тринадцатый подвиг Геракла совершили.

- Весьма противные типы?

- Да, приятного мало.

"Он искушает меня, как известный литературный герой", - подумал Саша.

В голове все плыло, предметы ехали снизу вверх, он опьянел...

...Наташа заметила вдруг, что тень, отбрасываемая цветами на потолок, колеблется. Цветы стояли в вазе на столе, горели три свечи. Но это не было простым колебанием воздуха. Самир только улыбнулся, когда Наташа сказала о своем открытии.

- Кстати, сколько ты платишь за квартиру? - спросила Аня.

- Разве хозяин этой квартиры не сумасшедший? - удивился Аренсон.

- Он был рад, что я здесь живу, - сказал Самир.

- Почему?

- А вы ничего не слыхали о духах?

- О "барабашках"?

- Вроде того. У меня здесь живет дух. Поэтому не каждому можно сдать такую квартиру. Попробуй, сойдись с духом характерами!

- Ты обманываешь нас, - умоляюще сказала Наташа.

Самир только развел руками и предложил тост "за духов наших квартир".

- Я не обманываю. До меня тут обитал один старичок. Не выдержал, съехал. Говорил, что не может привыкнуть к ощущению еще кого-то в квартире. Да и сам хозяин не часто наведывается.

- А ты как? Чувствуешь кого-то?

- Когда бываю один, то чувствую.

- И я что-то такое почувствовал, - неожиданно заявил Аренсон. - Вы все в кухню пошли, а я один здесь оставался, помните?

- Ну вот, - подтвердил Самир. - У меня девушка из-за этого не хочет оставаться одна в квартире, даже на пять минут. Я ей говорю: ты подожди меня, я сбегаю в магазин. А она не хочет, идет вместе со мной. Не может выносить эту квартиру. Давит на нее откуда-то.

- А ты мирно с духом живешь?

- Да ничего, вроде бы. Я пообвыкся уже. Да и такую дешевую квартиру без хозяина не найдешь.

- Какая проза! - воскликнул Аренсон. - Здесь живет дух, можно сказать, редкий подарок судьбы, а он, понимаете ли, о дешевизне жилья говорит!

Посмеялись и забыли бы, если бы не случилось в тот вечер еще одного странного события.

Ждали Ефремова с друзьями. На входную дверь снаружи повесили бумажку с надписью: "Мы уже все выпили и съели". Наташа первой обратила внимание на странный звук, доносившийся от двери. Кто-то вышел на лестничную площадку и увидел, что бумажки на двери не было.

- Хм, - выдавил из себя Астров, а за ним хмыкнул и Самир.

- Новую прилепим?

- Не стоит.

- Снова сорвет.

- Кто?

- Дух.

- А вдруг это пионеры сняли? - сказала Таня.

Но ее идею отвергли. С какой стати мифическим пионерам срывать записки?

- Наверное, твоему духу не нравится, что мы здесь водку пьем, - пошутил Аренсон.

- Может быть.

Ефремов с компанией появился час спустя. Вместе с ними в квартиру словно бы ворвался свежий, холодный ветер. Комната ожила, наполнилась голосами, на кухне вновь зазвенела посуда. Вновь сели вокруг стола.

Саша Ефремов поднял бокал.

- Я прошу прощения за опоздание, но, думаю, это и к лучшему. Тост, который я произнесу, может быть, уже произносился, но повторить его - к большому счастью. В одном лесу жила стая волков. И пришло время, когда старый вожак стаи не смог повести ее на охоту. И тогда вперед вышел молодой волк. Стая ушла, и через некоторое время молодой волк хвалился старому вожаку тем, что стая растерзала десятерых охотников. А затем снова пришло время охоты, и снова стаю повел молодой вожак. И долго ждал их возвращения старый вожак. Приползло назад лишь несколько израненных волков. И среди них тот, который повел стаю. "Где же другие?" - спросил старый вожак. - "Все мертвы. Мы  напали на трех людей". - "Но как же так? В прошлый раз вы загрызли десятерых, а сейчас стая погибла от рук троих!" - "В прошлый раз это было десять охотников, а сейчас - три лучших друга". Я предлагаю сейчас выпить за настоящую дружбу!

И стало как-то тепло на душе после этого тоста. Зашумели, засмеялись все. Принялись по очереди читать стихотворения. Почти все подарили Самиру книги, и теперь читали поздравительные надписи на них (вовсе не белым стихом!).

И снова Наташа обратила внимание на странный звук из прихожей. Она задрожала и спросила:

- Кто это открыл дверь?

- Это дух! - вытаращив глаза, замогильным голосом произнес Аренсон.

- Не смешно! - обиделась она и взяла за руку Самира, словно бы ища у него защиты.

- Ярослав, ты хорошо дверь закрыл после того, как мы выходили? - спросил Самир.

- Хорошо.

На секунду разговор стих, и все услышали звук колеблющейся на сквозняке раскрытой двери. Астров и Ефремов вышли в коридор. Дверь действительно была открыта! Подошли остальные. Тоже посмотрели.

- Я точно помню, что закрывал дверь даже на щеколду, - сказал Ярослав. - Даже хозяин квартиры не смог бы открыть дверь своим ключом снаружи.

Снова закрыли дверь и ушли в комнату. Но с того момента вечер стал не таким счастливым, стал разваливаться на глазах. Аренсон неожиданно для всех матерно выругался в адрес наташиной нервной системы, та вспыхнула и залилась слезами. Ее принялись утешать..; Астров и Ярослав, стоя в коридоре, смотрели в зеркало на стене и видели там чью-то чужую физиономию и какие-то огоньки... Ефремов завладел гитарой и никак не мог подобрать мелодию, чтобы спеть, не пел, а лишь перескакивал с мотива на мотив.

Ближе к полуночи разошлись.

Самир проводил их до остановки.

Последним автобусом уехали в центр.

 

 

            продолжение следует